Life is good
Я застрял где-то на втором курсе. Все постоянно раз за разом возвращается к тому, что я тогда делал, писал или говорил. Будто тогда случилось что-то очень важное, знаковое, а сейчас все просто движется по инерции. Странное чувство.
Пересматриваю наши старые университетские фотографии, каким-то чудом уцелевшие в общем бардаке при переносе файлов на новый компьютер. Мы так поменялись. К лучшему, конечно, но тогда у нас было одно огромное преимущество: все самое интересное только начиналось. Мы очень дружили. Вот оно, счастье, carpe diem. Пока еще есть это «мы» и пока не кончилось наше бесшабашное радостное студенчество. Потом будет не до этого.
Вчера был безумно долгий день.
Я удосужился прочитать выданный еще в понедельник отзыв Мумии на мою работу. Глазкова она, кажется, то ли недочитала, то ли недопоняла. Меня почему-то больше всего расстроило именно это, а не то, что она наставила кучу галок в моей писанине. Галками-то я как раз не удивлен. А вот за Глазкова как-то обидно. Видимо, она слишком антикварная и авторитетная, чтобы сомневаться в правильности своего мнения. Что же, наверное, она может это себе позволить. Спорить с ней все равно никто не будет – бессмысленно, да и лень, если честно.
Глазков
После пар мы долго сидели на истфаке. По большому счету, мы ждали, пока скачается программа-проигрыватель, а по маленькому – лазали по сайтам. Канарейка зарегистрировалась на форуме и тут же принялась искать, где бы напакостить. По ее признанию, ползать по форуму, когда рядом сидит администратор, гораздо веселее. Мелочь, а приятно. Прошли несколько тестов по очереди, причем Канарейка выбирала непременно что-нибудь вроде «Кто вы в гареме какого-то там шейха» - Птица негодяйка, что с нее взять! Но было весело. После трехчасового сидения мы наконец все докачали, Птица закрыла кафедру, и мы отправились в ближайшую кафешку.
Там мы вложили финансы в показавшийся жутко вкусным фаст-фуд и взобрались на наш «насест» (высокие стулья за стойкой), чтобы подкрепиться и обсудить насущные вопросы. Птица дорассказала мне про Хеллсинга, мы пораздумывали над великим-и-все-еще-незавершенным «Три-четырнадцать», вспомнили Вергера. Канарейка открыла, что сестренку назвали Клавдией, но Верка упорно зовет маленькую мартышкой. Это все как-то настолько далеко и нереально, что до меня как-то этот факт до сих пор не дошел. Может, до Верки тоже? Потом мы скатились до раздумий над «Альянсом серокрылых» и неожиданно разобрались еще в одном вопросе о тамошних метафорах. Небесполезно так, словом, посидели, и всячески позитивно.
Мне прислали одно из этих «писем счастья». А я их не рассылаю. Не знаю, почему. Бессмысленно это, что ли? Что изменится от того, что я двадцать раз совершу не очень полезное действие «скопировать-вставить»? Мир не перевернется, и если на какой-то крыше сегодня качается кирпич – его не удержит от завтрашнего падения то, что я озадачу рассылкой писем еще несколько людей. Во всяком случае, я так думаю… Мне кажется, «письма счастья» вызывают только раздражение тем, что навязывают эту безумную отправку. Поэтому я уже обрек себя на многие десятки лет одиночества, болезней и что еще там прочат эти письма, если их не отослать…
Если вам срочно нужно избавиться от такого письма – присылайте, оно безвозвратно пропадет в моем почтовом ящике
Новый год скоро… В Новый год нужно встречаться с дорогими людьми. А подарки можно дарить безо всякого повода.
Пересматриваю наши старые университетские фотографии, каким-то чудом уцелевшие в общем бардаке при переносе файлов на новый компьютер. Мы так поменялись. К лучшему, конечно, но тогда у нас было одно огромное преимущество: все самое интересное только начиналось. Мы очень дружили. Вот оно, счастье, carpe diem. Пока еще есть это «мы» и пока не кончилось наше бесшабашное радостное студенчество. Потом будет не до этого.
Вчера был безумно долгий день.
Я удосужился прочитать выданный еще в понедельник отзыв Мумии на мою работу. Глазкова она, кажется, то ли недочитала, то ли недопоняла. Меня почему-то больше всего расстроило именно это, а не то, что она наставила кучу галок в моей писанине. Галками-то я как раз не удивлен. А вот за Глазкова как-то обидно. Видимо, она слишком антикварная и авторитетная, чтобы сомневаться в правильности своего мнения. Что же, наверное, она может это себе позволить. Спорить с ней все равно никто не будет – бессмысленно, да и лень, если честно.
Глазков
После пар мы долго сидели на истфаке. По большому счету, мы ждали, пока скачается программа-проигрыватель, а по маленькому – лазали по сайтам. Канарейка зарегистрировалась на форуме и тут же принялась искать, где бы напакостить. По ее признанию, ползать по форуму, когда рядом сидит администратор, гораздо веселее. Мелочь, а приятно. Прошли несколько тестов по очереди, причем Канарейка выбирала непременно что-нибудь вроде «Кто вы в гареме какого-то там шейха» - Птица негодяйка, что с нее взять! Но было весело. После трехчасового сидения мы наконец все докачали, Птица закрыла кафедру, и мы отправились в ближайшую кафешку.
Там мы вложили финансы в показавшийся жутко вкусным фаст-фуд и взобрались на наш «насест» (высокие стулья за стойкой), чтобы подкрепиться и обсудить насущные вопросы. Птица дорассказала мне про Хеллсинга, мы пораздумывали над великим-и-все-еще-незавершенным «Три-четырнадцать», вспомнили Вергера. Канарейка открыла, что сестренку назвали Клавдией, но Верка упорно зовет маленькую мартышкой. Это все как-то настолько далеко и нереально, что до меня как-то этот факт до сих пор не дошел. Может, до Верки тоже? Потом мы скатились до раздумий над «Альянсом серокрылых» и неожиданно разобрались еще в одном вопросе о тамошних метафорах. Небесполезно так, словом, посидели, и всячески позитивно.
Мне прислали одно из этих «писем счастья». А я их не рассылаю. Не знаю, почему. Бессмысленно это, что ли? Что изменится от того, что я двадцать раз совершу не очень полезное действие «скопировать-вставить»? Мир не перевернется, и если на какой-то крыше сегодня качается кирпич – его не удержит от завтрашнего падения то, что я озадачу рассылкой писем еще несколько людей. Во всяком случае, я так думаю… Мне кажется, «письма счастья» вызывают только раздражение тем, что навязывают эту безумную отправку. Поэтому я уже обрек себя на многие десятки лет одиночества, болезней и что еще там прочат эти письма, если их не отослать…
Если вам срочно нужно избавиться от такого письма – присылайте, оно безвозвратно пропадет в моем почтовом ящике Новый год скоро… В Новый год нужно встречаться с дорогими людьми. А подарки можно дарить безо всякого повода.